Священник из Гродно ушел в дальнобой, но не планирует "всю свою жизнь провести в кабине фуры"

В конце прошлого года батюшка сел за руль большегруза, облачившись в одежду, комфортную для вождения, но подрясник взял с собой.

Что заставило гродненца пойти на такой шаг? И не сложно ли ему, человеку высоких нравов, получившему должное духовное воспитание, пребывать в такой разношёрстной среде дальнобойщиков?

Как в каденции он проводит церковные праздники и о чем думает, посещая храмы в Европе? Обо всем этом – в материале av.by.

Сергей родился в Германии в семье белорусского военнослужащего. Попутешествовав по Забайкалью, белорус и его родители вернулись на родину.

– В моей жизни встречалось много интересных верующих людей: они не были занудами, все очень искренние. Поэтому для меня идея Бога и Творца являлась идеей чего-то светлого и прекрасного. И вот на волне моего юношества, когда все верят в добро, я оказался в жировичской семинарии, – рассказывает Сергей о том, как решил связать свою жизнь с богослужением.

С 2006-го отец Сергий проводил богослужения, крестил детей и венчал молодоженов в гродненском храме. А в прошлом году решил попробовать себя в другой деятельности – пойти в дальнобой.

– Но я продолжаю быть священником. Просто взял паузу или, выражаясь нашим языком, нахожусь за штатом, – уточняет герой материала и говорит, что было несколько причин испытать себя в новой профессии. – В 2008 году нам с женой как молодой семье выделили участок. Требовалось строить дом, а это, как известно, много вложений. Возникли финансовые вопросы, которые надо закрывать.

К тому же я всегда любил движение, знакомство с новыми людьми и странами. А возможности как таковой не имелось: за 17 лет служения мне по разным причинам ни разу не удалось побывать в отпуске с семьей!

Я был настоятелем строящегося храма, и посмотреть мир у меня в силу различных обстоятельств не получалось. И я решил: а почему бы не пойти в дальнобой? Таким образом я могу поправить финансовое положение семьи и одновременно увидеть свет.

Так Сергей отучился на нужную категорию, а потом еще и на код 95 в Польше.

– Сложно ли вам было морально сменить так кардинально профессию и окунуться в абсолютно новую для себя среду? Как человеку высоких духовных нравов…

– Во-первых, я сын военнослужащего и сам служил в армии… Не сказать, что я девственная душа, которая придумала себе розовый мир. Я всегда понимал, что он – разный, люди в нем разные. Если в своей жизни я встречался с каким-то злым и агрессивным человеком, мне было жалко его: вот не повезло ему, не умеет он радоваться, не умеет распоряжаться своими эмоциями. Поэтому, оказавшись в среде, где иногда встречаются суровые и немного грубоватые люди, я не испытал резонанса. Не могу сказать, что мне было тяжело. Но, конечно, я не перешел на их язык.

– А как реагируют ваши коллеги, когда узнают, что вы священник?

– То, что я священник, я нигде не афиширую. Но годы работы с людьми и само воспитание не могут мне позволить подойти к человеку и сразу перейти на «ты». И вот это «вы» меня выдает! Коллеги на паркинге так и говорят: «Ты вот какой-то не такой!» Или, когда я еще учился на код, жил с украинцем в комнате – тот тоже смотрел на меня с прищуром, мол, что-то тут не так! А я-то просто не выпивал (иногда, конечно, я могу выпить пива), не курил и не ругался матом.

– Смена обстановки была сложной? Я имею в виду переход из храма – в фуру.

– Помню, как первый раз ехал по Австрии рано утром… Горы, облака, красота... Ты понимаешь, что весь мир, который тебя окружает, – это и есть огромный божий храм. Ты можешь ехать и молиться, о чем-то размышлять. И когда ты наблюдаешь всю эту красоту (особенно в первый месяц такого движения), это тоже какое-то богоискательство – размышление о Боге, о мире, о Вселенной. Не меньше, чем в пространстве храма, на самом деле.

– А вообще, мы ведь все так или иначе священнослужители в широком смысле этого слова. Есть священник – жрец, в облачениях совершающий священнодействие, обряд или ритуал. А есть более широкое понятие этого слова – служить священно прекрасному. Если человек что-то созидает, делает добро, вносит в мир красоту – он совершает священные действия. Он кто? В широком смысле – священнослужитель.

Апостол Петр в своем послании пишет такие слова: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет». И вот даже тогда, когда я не совершаю богослужения, я остаюсь священнослужителем в широком смысле.

– А первый опыт вождения на большегрузе дался тяжело?

– Поначалу – да. Но мне очень повезло с наставником. А ведь ситуации есть разные. Бывает, люди настолько разнятся характерами, что сходят с рейса! У меня был такой человек, которому я могу позвонить и сейчас. Так получилось, что мы начинали ездить не на «шторе», а на фуре, раньше бывшей рефрижератором, но с неработающим холодильником. Поэтому, когда меня посадили в самостоятельный рейс, я не знал, как открыть тент, как его закрыть. И тогда я позвонил своему наставнику, и он мне все по видеосвязи рассказал.

И вообще, не было ни одного случая, чтобы я оказывался в сложной для молодого водителя ситуации и никто не помог. Всегда кто-то выходил и подсказывал, как припарковаться, как выехать, как загрузиться. Причем не только славяне, но и румыны, итальянцы. А итальянцы в принципе интересный народ: когда погрузка завершается, они поют и шутят, какие только па на погрузчике не выделывают!

– В какой из стран вам было наиболее комфортно находиться?

– Италия – мой регион. В душе очень отзывается их жизнерадостность и любовь. Ты едешь в метро в Милане, а там как пчелиный рой – и они все машут руками. Люди очень эмоционально разговаривают. В их улыбках и движениях чувствуешь любовь к жизни. Такую настоящую, житейскую. Ты идешь по городку и видишь, как они неспешно пьют вино, играют на гитаре. При встрече они обнимаются и целуются. И в этом нет никакой фальши. Они живут в красивой внешней архитектуре, природе; у них красивые эмоции, настоящие…

– В жизни священника есть ритуалы, традиции, которые отличаются от светских. Как вам удается их сохранять в условиях большегруза и постоянного движения?

– График работы у меня такой, что в субботу и воскресенье выпадает 45- или 24-часовой отдых. Я всегда смотрю, есть ли в этом городе православный храм, и иду туда молиться. Однажды на Благовещение я оказался во французском городе, где не было православных храмов. И я зашел в древний католический. Там было два священнослужителя: один молодой, другой – постарше. Какая получилась душевная служба!

Все началось с гитары. Люди пели всем храмом. Я не очень понимал, что говорил священник, но храм был полон. Я так понял, это какой-то интересный местный священник, который сумел в довольно секулярной Франции наполнить помещение целиком. Как он двигал руками, какие паузы делал, как смотрели на него люди, как его слушали! Глядя на него, я понимал, что он очень нестандартно доносит информацию людям о Боге.

– Если не посещаете храм, что тогда вы делаете во время отдыха?

– Исследую окрестности. Однажды у меня была остановка в городе Амьен (регион Нор – Па-де-Кале – Пикардия) во Франции. Встал на паркинг. Смотрю – там есть местный университет в честь Жюля Верна. Вернулся в фуру и начал изучать местность. Понимаю, что в этом городе жил Жюль Верн. А я же был в юношестве таким любителем его книг!

Он во многом повлиял на мою любовь к жизни, к свободе, путешествиям и приключениям. Я отменил поездку в Париж, которую запланировал на следующий день, и пошел гулять по городу. Нашел на местном кладбище его могилу. Писатель очень любил жизнь, и его могила символична. Он вырвался из надгробия, а его рука тянется в небо.

– Что дает вам работа дальнобойщиком? И что в ней самое сложное?

– Я увидел очень много красивых мест! У меня есть возможность удовлетворить потребность в созерцании памятников архитектуры. Посмотреть на эмоции людей из разных регионов Европы. А сложное – это разлука с детьми и семьей.

– Думаете ли вы, что когда-нибудь снова наденете на себя рясу и будете проводить богослужения в храмах?

– В общем, я и в данный момент могу совершать богослужения, приезжая в Гродно. Мое, говоря на нашем церковном языке, священноначалие такой возможности меня не лишило. А если говорить о возвращении к постоянным богослужениям, то я не планирую всю свою жизнь провести в кабине фуры. Так что, думаю, обязательно вернусь к своей службе.

// Фото: Сергей Морозов, архив героя